Бишкек регулярно оказывается на первых строчках мировых рейтингов городов с самым загрязненным воздухом. Основной причиной ухудшения экологической ситуации принято считать отопительный сезон, когда дымят ТЭЦ, автомобильный транспорт и частный сектор. Однако эколог Сергей Криворучко утверждает, что ключевая проблема лежит в хаотичной застройке столицы, нарушившей природную циркуляцию воздуха и естественную вентиляцию. Своим мнением с изданием «Акчабар» он поделился в эксклюзивном интервью.

— Сегодня все чаще можно услышать жалобы на ухудшение качества воздуха в Бишкеке. Одни связывают проблему с автомобилями, другие — с частным сектором. Что вы думаете о причинах смога и загрязнения воздуха? Кто виноват?

— Вопрос сложный, и простого ответа на него нет. В загрязнении воздуха виноваты все: автомобили, частный сектор и ТЭЦ. Это самые часто упоминаемые причины. Но о вкладе застройщиков, к сожалению, упоминают редко, а они тоже несут ответственность, и немалую, если не основную.

Если ранжировать источники загрязнения от меньшего зла к большему, то машины я бы поставил на последнее место. Они сегодня вряд ли являются основной причиной того ужаса, который мы видим с вершины Боз-Болток, глядя на город, утопающий в смоге.

Одним из главных источников загрязнения городского воздуха я бы назвал частный сектор. Вокруг столицы насчитывается около 78 новостроек, где подавляющее большинство домов отапливаются печами. В этих печах сжигают уголь, дрова или мазут, что приводит к огромным выбросам вредных веществ в атмосферу. Масштабы этого загрязнения действительно катастрофические.

Это и есть главная проблема, с которой нужно разбираться в первую очередь.

— Но ведь не только частный сектор виноваты и ТЭЦ, которая тоже влияет на экологию, хотя недавно ее и перевели на газ.

— Трубы бишкекской ТЭЦ поднимаются на высоту более 300 метров. Благодаря этому дым выводится в верхние слои, где он рассеивается в соответствии с розой ветров. Вред дыма при сжигании газа для города кратно меньше, чем от сжигания на ТЭЦ угля, особенно Кара-Кечинского. При работе на газовых котлах в трубах ТЭЦ мы видим преимущественно теплый водяной пар, а не дым.

Основная проблема смога кроется в застройке города. Даже если полностью остановить ТЭЦ, закрыть все печи в жилых массивах и остановить все автомобили, это вряд ли существенно улучшит ситуацию. Дело в том, что плотная застройка столицы высотками нарушила естественную вентиляцию города, которая обеспечивалась движением воздушных масс.

Бишкек изначально проектировался с учетом особенностей циркуляции воздуха: утренний горный бриз, спускающийся по Аламединскому и Ала-Арчинскому ущельям на север, в город, и вечерний бриз, поднимающийся с севера на юг, в сторону гор. Эта естественная «система дыхания» столицы теперь практически отсутствует. Суточные бризы никуда не делись, но основной поток воздушных масс теперь движется на уровне верхних этажей и крыш высотных зданий. Подняться вверх им помогают перегретые солнцем и теплом машин асфальт и бетон дорог, тротуаров и зданий. Вот и образуется мрачный тепловой купол над городом. Конечно, случаются и погодные инверсии, когда атмосферное давление «запирает» столицу под колпаком тепла, что приводит ситуацию к критической.  

Повторюсь: даже если остановить все источники загрязнения, воздух в городе не станет чище. На ваш вопрос «Что делать?» могу ответить лишь радикально. Необходимо убрать верхние этажи многоэтажных зданий, чтобы попытаться восстановить естественную циркуляцию воздуха. Без этого проблему, увы, не решить.

— Были ли попытки со стороны экологического сообщества предупредить власти о последствиях хаотичной застройки?

— Конечно, были. Начиная с 2014 года не только я, но и различные экологические движения неоднократно обращали внимание властей на возможные последствия. Мы говорили об этом на различных форумах, писали в социальных сетях, давали этому оценку. Те, кто принимает решения, читают социальные сети. Это было очевидно, когда их реакция проявлялась в тех или иных решениях. Они знали обо всех рисках. Я утверждаю это с полной уверенностью. Слышали — и не говорите, что не знаете.

Если мы заговорили об этом, позвольте немного уйти в историю. Генеральный план — это крайне сложный и ответственный процесс, который требует высококвалифицированных специалистов. Его разработка включает множество расчетов, которые сейчас помогают делать компьютеры и искусственный интеллект. Но ключевыми остаются методология и правила, по которым он создается.

Генплан состоит из двух основных компонентов: План застройки и землепользования (ПЗЗ) и План детальной планировки (ПДП). Без этих документов генплан нельзя считать полноценным. Почему мы сегодня наблюдаем хаос? Все началось с решения о так называемом параллельном проектировании, принятом около пяти-семи лет назад. Это значит, что проектирование новых объектов велось одновременно с их строительством. Это первое и грубейшее нарушение ПЗЗ. Второе — под готовые проекты подгонялись ПДП, что позволяло сносить малоэтажную застройку города без учета долгосрочных последствий. При этом такие последствия должны были определяться и корректироваться по процедурам государственной экологической экспертизы. Однако деятельность Госстроя сегодня регламентируется не национальным природоохранным законодательством, а внутриведомственными распоряжениями.

Для того чтобы изменить ситуацию, нужны были изменения в законодательстве на уровне Земельного кодекса, внутренних правил и положений Госстроя и возврат презумпции экологической опасности любых проектов по городскому планированию на уровне природоохранного законодательства, как это было раньше.

— Для чего, по вашему мнению, это делалось?

— То, что мы видим сегодня, называется экономическим развитием. В любой стране строительство выступает драйвером развития национальной экономики: инвестиции, зарплата, занятость, налоги, социальная сфера. Экономический рывок иногда действительно необходим, даже в ущерб экологии, но он требует тщательной оценки рисков. Прежде всего нужно учитывать ресурсы, которые будут оценены как безвозвратные. Эта оценка проводится в рамках природоохранного законодательства, которое служит сдерживающим фактором чрезмерно агрессивного экономического развития.

С 1997 по 1999 год в Кыргызстане создано одно из лучших природоохранных законодательств на постсоветском пространстве. Однако позже экономическое развитие потребовало смягчения установленных правил. Первая попытка подорвать базовые основы сдерживающих мер в строительстве произошла в 2007-м, когда на уровне министерства предложена идея создания курортно-рекреационных зон на Иссык-Куле. Эти зоны планировалось развивать в рамках внутренних правил Госстроя, практически игнорируя природоохранные требования. В Иссык-Кульской области на то время действовало два уровня регулирования: национальное природоохранное законодательство и специальное законодательство по Иссык-Кулю, который на тот момент был биосферной территорией.

В результате сложилась конфликтная ситуация с ПЗЗ и ПДП на правовом уровне. Зачем мучиться над сложным ПЗЗ, когда можно объединить все задачи в ПДП и ускорить процесс?

Бизнес не любит сложностей, особенно когда прибыль так близка, поэтому от второго уровня сдерживания (зонирование землепользования по биосферному принципу) стали помаленьку избавляться, и сегодня его на Иссык-Куле уже нет. Ну а созданный прецедент параллельного проектирования (без ПЗЗ) и ускоренного строительства естественным образом превратился в практику, вышедшую за пределы Иссык-Кульской области.  

— Получается, что ПЗЗ упразднили?

— Да, потому что в постановлениях с 2007 года, если внимательно их рассматривать, правительство требует от Госстроя создания Генплана развития территорий, о ПЗЗ вообще не упоминается. Далее, в 2009-м, с введением так называемой регуляторной гильотины, отменено огромное количество подзаконных актов. Под эту отмену попали и санитарные правила и нормы (СанПиНы), которые вводили обоснованное регулирование, требования и нормирование, например, относительно числа людей на планируемой к застройке территории, расстояние до социальных объектов, таких как школы или детские сады, санитарно-экологические нормы и требования технической безопасности для жилых зон, пространственное расположение зеленых  и тихих зон для специальных объектов, парков, водоемов, фонтанов и т. д., включая количество зеленых насаждений на душу населения. Все это делалось на основе природно-климатических особенностей развиваемых территорий, на основе чего можно было получить представление о том, какой микроклимат будет там сформирован в результате реализации того или иного проекта.

Также существовали нормы, касающиеся расстояний между жилыми домами, которые обеспечивали достаточно пространства и для свободной циркуляции воздуха, и для целей безопасности в случае чрезвычайных ситуаций. Эти пространства рассчитывались с учетом санитарных и экологических норм и местных климатических условий.

— А что с природоохранным законодательством?

— В 2014-м началась активная переработка природоохранного блока законодательства в сторону его деградации и ослабления, а окончательно его «добили» с 2019 по 2024 год. Его состояние сегодня как нельзя лучше соответствует поставленной цели экономического роста и развития. Но уже без адекватной системы сдержек и противовесов.

Экономическое развитие само по себе, измеряемое в росте ВВП и по другим цифровым показателям, без должного контроля всегда стремится к так называемой дурной бесконечности (бесконечности, не включающей в себя понятие своего предела. — Прим. автора). Именно природоохранный блок законодательства должен был быть той самой системой, обеспечивающей баланс между экономическим ростом и вопросами безопасности разного уровня, включая экологическую и социальную.

— Можете привести пример, в чем принципиальное расхождение между экономикой и экологией?

— Если говорить о земельных ресурсах, в экономике единица земли, например, 1 сотка, имеет свою кадастровую стоимость, т. е. она рассматривается как товар и оценивается в некую сумму денег. Ее можно купить, продать, а также определить, какая она — плодородная, неплодородная, продуктивная или непродуктивная, пахотная или нет. В каждом из случаев у нее будет своя цена. Это экономика.

В экологии земля, особенно плодородная и пахотная, рассматривается не как товар, а как ресурс. В экологии такие земли являются невозобновимыми, т. е., по сути, бесценным природным ресурсом. Заметна разница с точки зрения перспективного развития, правда? Вот здесь и возникает конфликт.

Возьмем, например, город. Вокруг него плодородные и пахотные земли проданы как товар, что фактически лишило столицу собственного и недорогого источника продуктов питания. В результате мы получили на этих землях 78 новостроек, которые теперь являются частью города. Т. е. значительная часть Бишкека построена… на плодородных и высокоценных сельскохозяйственных угодьях.

Проблема настолько зашла в тупик, что сегодня озвучиваются предложения перенести столицу в другое, экологически благополучное место. Туда, где можно жить, не опасаясь за здоровье самих себя и детей, без жутких пробок, нервозности и траты времени на перемещение, что сравнимо с режимом жизни Москвы. Т. е. предлагается фактически бросить город в том плачевном, даже удручающем состоянии, до которого сами же его и довели. Это, конечно, несерьезный подход. Кому мы его оставим, нашим потомкам? И как им здесь жить? Сомневаюсь, что от них нашему поколению будет «огромное спасибо». Эту проблему нужно решать. И тот, кто возьмется за ее решение, будет настоящим героем, по-настоящему заслуживающим уважения.

— Может ли газификация помочь в решении проблемы со смогом в Бишкеке?

— Газификация — это хорошее решение, но этот вопрос требует комплексного подхода. Ситуация, безусловно, улучшится, но одной только газификацией проблему смога не решить. Допустим, все 78 новостроек вокруг Бишкека будут газифицированы, выбросы дыма и газов сильно сократятся, но что делать с высотками, которые блокируют естественное проветривание города? Даже тот ожидаемый минимум вредных выбросов все равно будет скапливаться в бетонных колодцах высотных зданий и оседать повсюду черной пылью, как и сегодня.

Для решения этой проблемы, как мне представляется, потребуются и непопулярные меры. Чтобы улучшить вентиляцию столицы, необходимо уменьшить высоту жилых домов. Например, в зданиях выше 9-10 этажей демонтировать надстройку. Также установить те здания и сооружения, которые напрямую преграждают потоки утренних и вечерних бризов, и принять решение, что с ними делать. Но тогда возникает и другой вопрос: а куда девать людей, которые сейчас живут на этих верхних этажах? Непростая задача, но решать все равно как-то нужно. Может быть, стоит провести консультации с горожанами, провести широкий опрос, выслушать их мнение и на этой основе появятся варианты решения этой проблемы.

— Вы затронули интересную тему, что раньше была статистика количества насаждений на душу населения. Сейчас такая статистика ведется?

— Я не знаю, возможно, в мэрии есть такие данные. Но сама по себе статистика — это пассивный инструмент, если она не подкреплена законодательной силой. А поскольку санитарные нормы отменены в 2009-м, то эти сведения утратили свою законную силу. Но в советские годы, когда проектировался и строился Фрунзе, такие нормы градостроительства специально разрабатывались для стран Центральной Азии, в том числе для Кыргызстана, с учетом местных климатических условий.

Тем не менее мы видим, что количество насаждений в городе сократилось. Сейчас их меньше, чем было 30-40 лет назад. Безудержные планы по «реновации», как ее называют лидеры мнения по уплотненной застройке столицы, включают многоэтажное строительство на территории ипподрома, превращение Западного автовокзала в очередной бизнес-базар-центр, похоже, и территория киностудии «Кыргызфильм» тоже пойдет под застройку. Таким образом, город лишится остатков свободных от высоток территорий — зон рассеивания загрязняющих веществ. Эти свободные территории нагреваются в два-три раза меньше, чем территории, занятые асфальтобетоном, а на разнице температур формируются локальные конвекционные потоки, поднимающие плотный, загазованный и теплый воздух в верхние слои атмосферы.

Если мы хотим оживить Бишкек, я бы предложил приостановить все перспективные проекты по новому строительству до формирования полноценных требований и правил по формированию Генплана, исключив из них хитроумные коммерческие уловки в обтекаемых формулировках. Во-первых, необходимо разработать адекватные требования для формирования ПЗЗ с отражением этих требований в ПДП. Правила должны быть ясными, понятными и исключающими двоякочтения и не формирующими правовых коллизий, в первую очередь с природоохранным законодательством. И, конечно, параллельные строительство и проектирование в существующем виде сегодня никак не способствуют нормализации ситуации.

— Возможно ли искусственно создать розу ветров, которая нарушена из-за хаотичной застройки?

— Самым эффективным «вентилятором», который мог бы помочь в этой ситуации, было бы восстановление арычной системы и массива зеленых насаждений вдоль этих арыков, как это немного сохранилось на Дзержинке. Это как раз тот естественный механизм вентиляции, охлаждения, конвекции и очистки городского воздуха, который способствовал бы и формированию локальных подвижных объемов воздушных масс.

Город с избытком заполнен бетонными и стеклянными зданиями, которые нагреваются в течение дня. Вечером, когда солнце садится, они начинают отдавать (излучать) огромные объемы накопленного за день тепла. Сверху на этот теплый купол давит холодный атмосферный воздух, запирая его над городом. Зимой получаем смог, летом — жару и душные ночи. Зеленые массивы, малоэтажная застройка и свободные от многоэтажек территории нагреваются в разы меньше сплошного асфальтобетона и металла. Это сформирует температурный градиент, что приведет воздушные массы в движение. В результате перемешивания воздушных масс часть загрязняющих веществ выпадет на землю, более легкие, подхваченные теплым воздухом, поднимутся вверх и будут рассеяны на большой территории. Кроме того, деревья, поглощая углерод и азот из городского воздуха, выступают и как естественный фильтр, и строят из этих и других компонентов свое «тело».

Зеленые насаждения, причем не как отдельно стоящие деревья, а как массив, как Карагачевая роща, Дубовый парк или Ботсад, жизненно необходимы для столицы как гарантия здоровой атмосферы для жизнедеятельности людей.

В идеале хотелось бы видеть свободные пространства сразу за «Асанбаем» и южные предгорья в виде сплошного лесопаркового массива. Летом безлесые предгорья будут нагреваться меньше, а зимой — аккумулировать дополнительную влагу и выступать в роли своеобразной «пневмопомпы», работающей на разнице температур сопрягающихся воздушных масс, приводя в движение застоявшийся городской воздух.