Опубликовано
18.12.2015, 10:24Мы уже писали о том, что, по мнению экономиста Кубана Чороева, в падении сома и росте курса доллара виноваты не звезды, не рубль-тенге-нефть, а внутренний постоянный спрос на американскую валюту. И спрос этот создан, по словам эксперта, искусственно.
Кем создан, почему и зачем, и каким видится выход из нынешнего тупика нашему собеседнику (а видится именно тупик, и выход из него – только в реформах, подскажем: в кардинальной смене валютного режима), финансовый портал Акчабар предлагает прочитать в интервью ниже.
– Почему же валютная ситуация в стране нестабильная, сом падает, а доллар растет, если платежный баланс положительный?
– Платежный баланс Кыргызстана за 2-й квартал текущего года положительный, то есть приток денег превышает их отток из страны. Баланс нарушается операциями Нацбанка и правительства по конвертации внешних грантов и иностранных кредитов, которые поступают на счет правительства КР. Правительство имеет счета в двух государственных банках – «Айыл банке» и «РСК банке», куда и поступают эти грантовые средства. Их очень много – они составляют треть бюджета страны, около 30 млрд сомов в сомовом эквиваленте.
Если бы они не выкупались НБКР, а продавались коммерческим банкам по мере необходимости, то у нас на валютном рынке установилась бы естественная равновесная ситуация. Приток и отток валюты одинаковый – ситуация стабильная.
Но Нацбанк выкупает эти деньги, то есть мы можем из платежного баланса КР эти 30 млрд сомов убрать, и баланс уже нарушается. Вместо этих долларовых средств он выдает правительству свеженапечатанные сомы. То есть не только уменьшает долларовую массу в экономике, но и увеличивает сомовую.
Правительство берет у Нацбанка эти новенькие сомы, строит на них дороги, мосты, школы и другие объекты социальной инфраструктуры, потому что это иностранные кредиты и гранты, которые выделяются на развитие страны. Эти деньги, только в сомах, получают компании, выигравшие тендеры и выполнившие работы. Но, как я уже говорил, основным средством накопления в Кыргызстане является не сом, а доллар. И, чтобы сохранить свои сбережения, люди идут в банки и обменные бюро и меняют полученные сомы на доллары. Потому что не доверяют национальной валюте и хотят таким образом подстраховаться.
И когда кыргызстанцы закупают вместо этих сомов доллары, образуется ненужная масса сомов, а также нехватка долларов. Возникает потребность в интервенции.
Получается, что Нацбанк КР покупает у правительства доллары дешевле, по курсу, к примеру, 75 сомов за один доллар, а через некоторое время, когда эти сомы вернутся на Моссовет или в комбанки, и доллар уже подорожает, допустим, до 90 сомов, полученные в виде грантов доллары продает дорого. Вот и прибыль Национального банка. Это в некотором смысле бизнес НБКР. Только за него платим мы – из своего кармана.
– Но ведь недавно председатель НБКР Толкунбек Абдыгулов, выступая перед депутатами Жогорку Кенеша, рассказал, что заработанные ими на интервенциях 3 млрд сомов пошли в бюджет страны.
– Схема функционирования Нацбанка устроена очень хитро. В госбюджет идут только деньги, которые превышают расходы НБКР. К тому же банк сам решает, отдавать деньги в госбюджет или нет. В 2014 году, например, НБКР заработал 5 млрд сомов чистыми. Валовый доход составил 15 млрд сомов. По этой сумме можно судить о том, сколько наши граждане потеряли из-за снижения курса сома. Получается, чем больше девальвация, тем лучше Национальному банку. И здесь возникает вопрос: а что выше – интересы населения или ведомства? Во имя чьих интересов работает Нацбанк КР?
Никто не задается вопросами: сколько человек работает там, каковы годовые расходы Нацбанка? А ведь его расходы превышают расходы Жогорку Кенеша. В прошлом году они составляли 800 млн сомов. Количество сотрудников банка тоже примерно равно количеству сотрудников парламента. Ежегодно проводится аудит НБКР, причем не кыргызской стороной, а международный, который просто констатирует финансовые факты, но не дает оценку эффективности деятельности банка. Оценку работе Нацбанка Кыргызской Республики должен давать парламент страны, но он с такой функцией мало справляется, не вникает в детали деятельности банка. Правда, любое вмешательство в операционную деятельность банка запрещается «Законом о Нацбанке КР». Никакие органы власти: ни Генеральная прокуратура, ни Счетная палата, ни ГКНБ не могут контролировать операционную деятельность НБКР. Поэтому в истории Кыргызстана не было ни одного случая, чтобы руководство Нацбанка посадили за махинации. Сегодня перед нами встает вопрос: почему мы содержим орган, который своими действиями вредит экономике.
– На самом деле мы пришли к тому, что имеем сейчас, еще 24 года назад, когда выбрали нынешнюю денежную систему – управляемый валютный режим. Кстати, на самом деле никакого свободного плавания нашего сома нет.
– И что же нужно сделать, чтобы сом действительно пустился в свободное плавание?
– Чтобы сом действительно свободно плавал, Нацбанк не должен покупать валютные средства у правительства. И тогда эти деньги пойдут в экономику. Если бы НБКР в последние два года прекратил покупать у правительства доллары и продавать их затем на нашем валютном рынке, если бы правительство продавало доллары напрямую коммерческим банкам либо обменкам, если бы Нацбанк оставил в покое валютный рынок, не регулировал его, я уверен, сом укрепился бы на сегодняшний момент.
– Чем же так плох нынешний валютный режим? Ведь и Россия, и Казахстан, можно сказать, по нашему примеру тоже перешли на него?
– Все сейчас оперируют цифрами о том, что импорт превышает экспорт в три раза. Но мало кто говорит о том, почему это происходит? Почему 24 года у нас такая ситуация – покупаем слишком много, а продаем мало? Мы позволяем себе и продолжаем это делать и сейчас потому, что деньги поступают от наших мигрантов плюс различные гранты, иностранные инвестиции. Наша экономика до сих пор не перестроилась на импортозамещение. А все из-за нашей денежной системы – из-за нее у нас нет стабильности в экономике, высокие риски. Это порождает высокие процентные ставки в банковской системе.
Лауреат Нобелевской премии по экономике, американский математик Джон Нэш, когда приезжал в Кыргызстан пару лет назад, встретился с президентом страны Алмазбеком Атамбаевым. И в беседе с ним гость сильно удивлялся нашим процентным ставкам по кредитам – по 27% и выше: «Этот нонсенс. Как вы живете с такими процентами?!»
Например, на Западе проценты по ипотеке – 2,5–4% годовых, притом выдаются в среднем на 15-20 лет. Для бизнеса ставки выше – 5-8%, до 10%, но и сроки их погашения больше.
Если на потребительский кредит в стране процентная ставка выше 10%, это говорит о том, что в самой стране что-то не в порядке. Это общество неконкурентоспособно, здесь нельзя развиваться.
Наша денежная система создала очень дорогие кредиты, которые не могут позволить себе взять бизнесмены, то есть в Кыргызстане нельзя планировать и создавать долгосрочный бизнес. У нас нет такого производственного потенциала. Поэтому нам и приходится импортировать товары из стран с низкими процентными ставками.
Эта система и привела нашу страну к нынешнему тупику. Население не выдерживает такое бремя. 94 млрд сомов должны кыргызстанцы только банковской системе, не говоря о микрокредитных организациях. Суды заполонены делами заемщиков, которые не могут выплатить кредиты, у них отбирают последнее. Люди вешаются. В стране тяжелая обстановка. Народ расплачивается за ошибки денежной системы.
Мы привязали наш сом к очень слабой развивающейся экономике. Выбрали управляемый валютный режим. За 10 лет сом в 10 раз потерял свою стоимость. Мы все время находились в ситуации нестабильности. А в такую экономику никогда не приходят инвестиции. Тем более –банковские. И в такой экономике не бывает низких процентных ставок на ипотечные и потребительские кредиты.
– А как же меры, предпринимаемые Нацбанком и правительством по дедолларизации экономики?
– Ситуация стала усугубляться в последние два года из-за укрепления доллара ко всем мировым валютам. Нацбанк удерживал стабильность ситуации на рынке, когда доллар дешевел до 2014 года. Но оказался не способен действовать в условиях подорожания валюты. Мы пришли к высокой долларизации нашей экономики – около 66%. Если посмотреть на структуру депозитов в Кыргызстане, то 66% – долларовые накопления населения. И всего 28% – в сомах, и то это недолгосрочные вклады – на месяц. Вклады сроком от 3-х месяцев и дольше – все долларовые.
По сути, в данное время НБКР контролирует всего 28-30% валютного рынка страны – сомовый сектор. Причем с каждым месяцем влияние Нацбанка уменьшается.
Так как все крутится в долларах, наша экономика «обезвожена», обессомена. Но мы не можем увеличить сомовую денежную массу, потому что сразу поднимется доллар. А сомовая база моментально обесценится. Эта ситуация привела к тому, что НБКР не может нормально проводить денежно-кредитную политику в стране, у него нет сил.
В условиях, когда население все время избавляется от сомов и хочет держать сбережения в долларах, государство и Нацбанк ничего не предпринимают. Единственные меры, которые предпринимает НБКР для дедолларизации, – ограничительные. Но невозможно законодательными мерами заставить банки или население хранить сбережения в сомах. Поддерживание нашего сома оказывает лишь отрицательное воздействие на экономику.
– А как вы оцениваете снижение ОРТ в национальной валюте для комбанков с 9% до 4%?
– Поднять ОРТ в иностранной валюте и снизить – для национальной валюты означает, что банкам будет невыгодно получать депозиты в иностранной валюте, выгоднее держать их в сомах. Тем самым Нацбанк искусственно увеличивают процентные ставки по долларовым кредитам в коммерческих банках, чтобы хоть как-то приблизить их к сомовым. В результате получается, что эта политика опять-таки направлена на увеличение процентных ставок.
Я считаю, что на самом деле НБКР хочет изобразить бурную деятельность. Кроме отрицательных, никаких других для экономики страны последствий в этих действиях я не вижу. Традиционные, стандартные инструменты воздействия Нацбанка нежизнеспособны, они не возымеют эффекта, не уменьшат долларизацию в стране, напротив, могут нанести вред. А новых методов у НБКР нет. Это цейтнот. Единственный выход я вижу в полном реформировании нашей денежной системы.
– И каким же образом ее реформировать?
– Поступить по примеру других постсоветских стран, стран Восточной Европы – Литвы, Эстонии, Болгарии, Латвии, которые еще в начале 90-х по примеру Запада перешли на систему валютного управления currency board – с фиксированным валютным режимом.
Это позволило им быстро стабилизировать свою денежную систему, а у них на тот момент были трехзначные цифры инфляции. Они привязали свою валюту к немецкой марке, которая в ту пору еще действовала. И очень достойно и быстро вышли из финансового кризиса, наращивая темпы экономического роста.
На это валютное управление перешли 60 стран мира – одни из самых развитых стран на данный момент. Власти этих стран понимают, что стабильность денежной системы – основа государства, в том числе политической системы.
Мы сейчас для такого перехода с одного валютного режима на другой – со свободного на фиксированный – имеем все возможности. Это не представляет большой трудности и финансовых затрат, хорошо реализуемо технически.
– В чем суть этого валютного режима денежно-кредитной политики – currency board?
– Привязать сом к доллару и зафиксировать обменный курс. Нацбанк имеет резервы, которые в два раза превышают денежную массу, вращающуюся в экономике страны в наличной и безналичной формах, в банках и на руках у населения. Они составляют 67 млрд сомов, или порядка 893 млн долларов в пересчете по нынешнему курсу.
Для перехода на систему currency board достаточно этих самых 893 млн долларов – чтобы уже с завтрашнего дня зафиксировать курс доллара на уровне 75 сомов.
Комбанки, если им потребуются сомы или доллары, будут обращаться с заявками в Нацбанк. Все расчеты НБКР будет осуществлять по одному фиксированному курсу, и так каждый день. У Нацбанка ровно столько денег, чтобы покрыть сомовую массу. Если приходят кредиты-гранты из-за рубежа, Нацбанк на эту сумму дает (печатает) правительству сомы. Но в то же время гарантирует, что если сомы потребуется поменять обратно на доллары, они будут обменены по тому же фиксированному курсу. Ведь доллары уже есть. Это простая бухгалтерская схема: активы равны пассивам. Она работает безупречно, ее невозможно нарушить.
И НБКР гарантирует этот курс на уровне закона. А чтобы поменять его, потребуется две трети голосов депутатов ЖК КР. А этого добиться очень трудно.
У Нацбанка имеются резервы в сумме 1 млрд 870 млн долларов. вычитаем из них 893 млн долларов, о которых говорили выше. Остается еще около 1 млрд долларов свободных денег. Как мы должны их использовать? Они не нужны для поддержки сома. Зато они могут решить проблему высоких процентных ставок по кредитам. Можно создать Фонд национального благосостояния и перекредитовать все население под низкие проценты – 3-5% годовых, увеличив сроки погашения.
Те миллионы, которые имеются в банковской системе, помимо резервных, также высвободятся. И банки будут готовы эти деньги выдавать в качестве кредитов населению. Но уже под низкие проценты, так как система будет уже устойчивой и стабильной.
Если доллар будет покупаться и продаваться неизменно по одному курсу, то вот тогда и можно ввести новый закон и требовать от граждан и банков использовать в расчетах только сомы. И никто не будет сопротивляться этому, поскольку разницы между сомом и долларом не будет.
А низкие процентные ставки по кредитам позволят развиваться бизнесу. Всем будет легче, выгоднее: и банкирам, предпринимателям, и гражданам, и правительству – в плане экономической и политической стабильности в стране.
– Если предположить, что уже с завтрашнего дня мы действительно переходим на новую денежную систему, то каким образом, кем рассчитывается курс доллар/сом?
– Фиксируется среднемесячный рыночный курс валют по итогам месяца. Его не нужно ни увеличивать, ни занижать. Объявляем всем гражданам и банкам, что с завтрашнего дня купля-продажа сомов/долларов удовлетворяется по одному курсу. И на рынке воцарится тишина.
– А что произойдет с обменками при таком режиме? Они прекратят свое существование?
– При этой системе обменные бюро будут существовать. Но со временем, когда ситуация стабилизируется, роль обменок существенно уменьшится, и они перейдут на малую маржу. Они не смогут устанавливать высокие или низкие курсы валют, поскольку Нацбанк все время будет покупать и продавать валюту по одной цене. По сути, обменки начнут брать деньги просто за оказание услуг. Конечно, останутся другие валюты – рубль, тенге, где у обменок будет больше простора. Тем не менее маржа их снизится, и количество обменок естественным образом через пару лет сократится.
– Сколько времени может занять переход от одного валютного режима к другому, и каких затрат это потребует?
– Переход к этой системе в два раза сократит штат и затраты на содержание Национального банка. Для перехода достаточно будет буквально 2-3-х месяцев. Это с учетом времени, которое потребуется для внесения депутатами изменений в «Закон о Национальном банке КР», а также для подписания законопроекта президентом.
